В ПОЛУСНЕ...

Скрипка... сон, как стон, полночный
Звук поплыл, замер вдали,
Мерный звук шагов, как точный
Метроном, в ушах затих.

Где-то тихо ходят тени...
В полумраке тих уют.
Вот опять, как стон, ступени
Мерным рокотом... Идут.

Там, в окошке опустелом,
Притаилась темнота.
Изгибаясь гибким телом,
Ночь ступает не спеша.

Вижу, слышу... Меркнут тени.
Сон, как озеро, глубок.
Длинны нити сновидений...
Извиваются в клубок.

И, как образ, луч в тумане -
Скрипки голос в вышине.
Кто-то вторит, вторит странно
Сонным образам во мне.

Сон ли это, явь, виденье -
Хрупкий голос тишины?
...Вот опять бредут ступени -
Тихо, молча входят сны.

1991 г.
 

* * *

П. Замятину

Мне оркестр играет негромко,
В этой музыке много тепла.
Я забылся: закатное солнце,
Тихий вечер, эстрада, трава.

И картавит оркестр над парком,
Над прудами свой светлый мотив.
Грусть свою в жизнерадостном марше,
Словно лёгкую тень изложив.

И закат, и улыбки, и листья,
И трава, золотеющий пруд -
Всё смешалось. И сон ли мне снится
Ясной болью весенних минут.

Оркестранты - весёлые дети.
Только мудр, спокоен их взгляд.
И заката что лучше на свете?
Сам в печалях твоих виноват!

Напоен этой музыкой-болью
Пламенеющий красный закат.
И оркестр всё громче, но только,
Словно эхо последний раскат...

И трубач инструмент опускает.
Оркестранты глядят на закат.
...А закат над землей полыхает,
Разгорается ярче закат...

1990 г.
 

ВОСПОМИНАНИЕ

Над заливом закат как камин,
Или зарево гаснет пожара?..
Только помню я вечер один
И негромкую тишь тротуара.

И деревья склоняли листы
В темноте бесконечного сада.
И задумчиво слушала ты,
Словно свежая гроздь винограда.

Тишина ли над нами плыла
В это ясное звёздное небо?
Мне казалось, казалось была
Эта ночь, как дыханьем согрета.

Я не помню, где шли мы с тобой.
Я не помню, что было ли с нами.
Эта ночь обернулась тоской,
Невозможными длинными снами.

Были ль сказаны нами слова?
Были ль взгляды, касания, речи?
Я не помню, была тишина -
Просветленная ясность всей встречи.

...Над заливом закат как камин,
Или зарево гаснет пожара?..
Только помню я вечер один
И негромкую тишь тротуара.

1990 г.

* * *

Этот круг! На него натыкался
Я не раз и не два в тишине!
И я рвался, упрямо я рвался,
Как в беззвучном раскинутом сне.

Эти горы, что были не взяты,
Эти солнца - никем не воспеты,
Эти люди, что были объяты
Страхом смерти - угасшие светы.

Этот круг - о, моё отчаяние -
Невидимый, стальной и тупой.
Я шепчу, я твержу заклинание
Разъедаемый горькой тоской.

И решимость моя тверже каменной -
Я упрямо иду на убой.
Натыкаюсь на камень, на камень я
Бесконечный, бездушный, земной.

Этот круг! - я не знаю причины,
Но я должен его одолеть!
Этот круг я покину, покину,
Если даже ценой будет смерть!

1990 г.
 

В. Петрову

Есть боль души, есть одинокость,
Есть тишина в людской толпе,
Где люди падают до срока
На той, безымянной, войне.

О ней не зазвенят медали,
Не будет слышен стук костыль,
И не угаснут взрывом дали,
И не свернётся кровью пыль.

Лишь Тишина над белым миром,
Как звон пронзительный в ушах -
Беззвучно гибнет ярким пиром
Наш рассыпающийся прах.

Наш мир жесток и в нём - Жестокость.
...Удар беззвучен, как во сне.
И мы живём, живём до срока
В людской теснящейся толпе.

февраль 1991 г.
 
 

МУЗЫКА

Когда в тумане предвечернем дня
Ко мне в окно стучатся тихо волны,
Я помню вечер, музыку, тебя,
Наш разговор - негромкий и неполный.

А здесь туман и ветер бьет ритмично,
И небо серое, и тихий стук дождя.
И лишь буксир ревёт охрипло-зычно,
И всё туманней свет от маяка.

Ты помнишь: мне сказать хотелось много?
И я мучительно искал слова...
Как с каждым шагом уменьшалася дорога
И проплывала тень от фонаря.

Наш разговор - его совсем не помню,
Лишь ветра шум, да капель тонкий стук.
Ко мне в окно скребутся тихо волны,
Как будто пробуя слова на слух.

Я всё сказал. Туман как изначальный...
Тебя я помню. Тихий облик... Грусть.
Свет фонаря то яркий, то зеркальный...
И чуть прощальное пожатье рук.

А здесь туман и ветер бьет ритмично.
И небо серое, и тихий стук дождя.
И лишь буксир ревёт охрипло-зычно,
И всё туманней свет от маяка.

1990 г.
 
 

ПЕТЕРБУРГСКИЙ МОТИВ

Как об стенку, об стенку, об стенку
Чувство бьется в толстенный бетон.
Мысль как камень, палач, как застенок,
Где в кругу задыхается он.

Он - живой, он - прекрасен как пламя,
Но ему не вздохнуть, не сказать.
К человеку безжалостен камень,
Человека ему не понять.

Камень, камень, да камень, да камень,
Всюду стены из камня, асфальт.
Солнца - диск раскаленный, как пламя,
Опускается тихо - сгорать.

И закат - эта светлая струйка,
Словно крови отсвет над землей.
Человеку становится жутко -
Остаётся один с темнотой.

Я кричу - крик утонет в колодце -
Эти стены вокруг, как тюрьма.
Небо сверху отмерено четко:
"Неба, неба! Где ширь, высота?"

А над городом царствует вечер.
Свет невзрачный блестит фонарей.
И в стенах заблудившийся ветер
Тихо веет метель тополей.

"Что твой бунт, одинокий прохожий?
Посмотри, всюду светят огни,
Всюду люди, как тени проходят
И идут так спокойно они.

Сядь, приляг и усни здесь на ложе.
Тело тихо, устало спрями..."
"Боже мой!... То прокрустово ложе!.."
Тихий хруст... И всё тихо в ночи.

1991 г.
 
 

ЕЁ ОБРАЗ

В её глазах чернели птицы,
Её печаль была легка.
Истома лёгких губ, ресницы,
Как эхо стройного крыла..

И взгляд внимательно-тревожный,
И уходящий в небо, в даль...
Напомнил мне, что невозможно
Постигнуть женскую печаль.

Она глядит, глядит спокойно,
Как вечер опускает тень...
Как в разговоре беспокойном
Мысль остывает словно день.

К ней преклоняюсь с лёгкой дрожью,
К земной природе, к тишине.
Любое слово будет ложью
Пред ликом дремлющим во мне.

Мне с ней не надо разговоров,
Она спокойна и мудра.
Как тишина не терпит вздора,
Как тихо ясен свет утра.

Её глаза, её ресницы...
Её печаль была легка...
Вдали летели тихо птицы,
Как эхо стройного крыла.

1991 г.
 
 

ВЕЧЕРНИЙ КАТАРСИС

Подступает глухое молчанье,
Тишина нагнетает тоску.
Всюду тени, как древних преданья,
Словно я на другом берегу.

Где-то солнце зашло и не слышно,
Где-то ветер утих навсегда,
Тихо движутся - пальцами - листья,
Что-то шепчут сквозь сон провода.

Всё - одно обострённое зренье,
Всё - один обратившийся слух,
Где-то движется тихо прозренье,
Где-то сердца проснувшийся стук.

Я не помню, я будто в тумане,
Был я - не был на этой земле?
Тихо движутся в сумраке зданья -
Мироздания нету во мгле.

Где природа, где солнце, где ветер?
Где мятежные тени предков?
Предо мною клубящийся вечер
Опускает туман облаков.

Шаг спокоен, неспешен, негромок.
Звука нет - вязнет всё в тишине.
Где-то я заблудился, потомок
Этих предков явившихся мне?

1991 г.
 
 

* * *

Ты тихий помнишь, помнишь тихий вечер?
Когда закат - костёр на склоне дня.
И светлый дождик падал нам навстречу,
И в небе лучик - первая звезда.

И лёгкий бриз - как ветерка дыханье,
И как туман - седеющая мгла...
В душе встаёт, как сон, воспоминанье
Растёт, как первая весенняя листва.

А там - закат, ты видишь эти годы?
Они скользят и гаснут на заре.
И что пред ними наши все невзгоды
Я, словно жрец, молчу на алтаре.

А там сквозь сон, лишь Тишина Вселенной,
Встаёт безмолвие сияющих вершин.
Ты гордый помнишь грохот пр и рожденьи
Торжественно сходящих вниз лавин.

И вновь пустынно, лишь погаснут очи
Людей, узревших сон и тишину.
И как прохладны, темны эти ночи,
Где жизнь, как сон, как грёза наяву.

И Тишина, и Сон на белом свете.
И лишь закат - предвестие огня...
Я слышу ход неспешный - шаг столетий
И тихо, молча кружится земля.

...Ты тихий помнишь, помнишь тихий вечер?
Когда закат - костёр на склоне дня.
И светлый дождик падал нам навстречу,
И в небе лучик - первая звезда.

1991 г.

МОЛИТВА

Я приемлю тебя, всеблагой,
Предержащий весь мир, Иисусе.
Верю я, что обрёл ты покой -
Ты по пыльной дороге идущий.

Вижу я: претворяешь в вино
Эту воду из тёмных кувшинов,
Но под пьяные крики давно
Удалён ты в пресветлые думы.

Вижу я: ночь тиха и тепла
Полулёг ты спокойно, негромко,
Никодиму беседа легка
Звёзды светятся тихо в сторонке.

...Эту девочку - дочь Иаира
Ты призрел своим светлым лучом,
Умащённую сладостным мирром
Ты вернул её - радость - в сей дом.

Помнишь тихие, светлые слёзы
Удивлённых, смятённых людей...
А тебя окружали, как грёзы,
Предвидения будущих дней.

Ты смотрел на них, бедных и нищих,
Сердце билось и голос звучал:
"Полюбите друг друга, любите..."
От волнения голос дрожал...

Да, я вижу: как с тихою болью
На Иуду ты смотришь, любя,
Не смиряясь с назначенной ролью
Ты послал его... предать тебя.

...Как луна тяжела и бездонна
Одинокий совсем человек...
В Гефсиманском саду однозвонно
Звон мечей... И прощанье навек.

Это солнце - слепящее марево,
Тела нет - многотонная боль...
Словно варится, варится варево...
Ты ушёл, ты сыграл свою роль.

...Я приемлю тебя, всеблагой,
Предержащий весь мир, Иисусе.
Верю я, что обрёл ты покой -
Ты по пыльной дороге идущий...

1991 г.