Валерий БЕРЕСНЕВ

 

ЗАЧЕМ РОССИИ РУССКАЯ ИДЕЯ?

 

В России снова заговорили о нашем «особом пути». Пожалуй, ничего больше и не остается, потому что путь, которым мы движемся к торжеству капитализма, мало похож на западный. Значит, опять в стране появятся прекраснодушные славянофилы, а обозленные западники будут отстреливаться из эмигрантских окопов. Заговорят и о создании некоего «славянского пространства», которое Кремль уже пытается создать на основе СНГ, и о новой государственной идеологии. Того гляди, извлекут из архивов позабытую Русскую идею - любимое детище отечественной мысли. Но только здесь современных патриотов ждет разочарование. Потому что на роль государственной идеологии Русская идея явно не подходит. В ней ничего не сказано ни о нашей державной мощи, ни о националистических притязаниях. Только о «всемирной отзывчивости» и примирении Запада с Востоком…

 

Мистика Третьего Рима

 

При словах «русская идея» многие брезгливо морщатся. По крайней мере, среди отечественных демократов эта тема способна вызвать лишь насмешку и раздражение. У патриотов, наоборот, каждый раз нехорошо загораются глаза, когда разговор заходит о нашей «особости», и вот уже начинаешь задыхаться от тесных славянских объятий и душной соборности, и хочется куда-нибудь на свежий воздух, в Европу. Оглянешься: а была ли она, Россия, не приснилась ли? И вообще, кто это выдумал, что у непонятной и непредсказуемой северной страны есть какая-то идея?

 Между тем, если в существовании России (с учетом страшных демографических показателей, свидетельствующих о фактическом вымирании народа) еще можно сомневаться, то в существовании русской идеи – нет. Да, было в славном XIX столетии такое направление общественной мысли, которое неспроста окрестили славянофильским – за любовь к славянству и веру в его особое предназначение. Был еще псковский монах Филофей, который в XVI веке провозгласил Русь Третьим Римом – хранителем истинного (то есть православного) христианства. И было все это настолько всерьез, что не только братья Аксаковы или Алексей Хомяков говорили об «особом русском пути», но и государство в эпоху Александра III по-своему сформулировало национальную идею в виде уваровской формулы «самодержавие, православие, народность».

ХХ век перечеркнул, казалось бы, все прекраснодушные мечтания славянофилов. Хотя начинался он как раз с проповеди «нового христианства», которое должна явить Россия миру. В той или иной форме эту мысль высказывали не только Мережковский и Гиппиус, но и «патриарх» серебряного века Владимир Соловьев, и наследовавшие ему Николай Бердяев, Сергий Булгаков, Павел Флоренский и другие русские мыслители. Большинству из них довелось пережить свои надежды и саму Россию, но даже в эмиграции или, как в случае с Флоренским, на Соловецких островах они продолжали верить, что это временное помрачение и что их предсказания о судьбе родины сбудутся раньше, чем начнется Апокалипсис Иоанна.

Разумеется, пропасть между тем, что мечталось славянофилам о России и тем, чем она стала после катастрофы 1917 года, была слишком наглядной. Поэтому русские эмигранты, закрывая глаза на современность, любили говорить вслед за Бердяевым, что их интересует не эмпирическая  Россия, а то, что «замыслил о ней Творец». Так сказать, альтер эго (высшее «я») русского народа, скрытое где-то на дне мифического озера в граде Китеже. Это здорово отличало славянофилов XX столетия от их предшественников. Если раньше, в эпоху Тютчева и Киреевского, славянофильские утопии сочинялись преимущественно в общественно-политическом жанре (единение братских народов, патриархальный общинный строй как эмбрион идеального государства), то теперь они приобрели религиозно-мистический и в то же время всемирный оттенок. 

 

Русская Библия

 

Мистический характер русской идеи и есть одна из причин, по которым эта идея осталась нереализованной. И не только потому, что мистика считается уделом избранных или сумасшедших. Государство просто не знало, что делать с идеологией, в которой России предписывалось стать теократией, а русскому народу – нести миру свет истинного христианства.

Попытаемся, тем не менее, понять, почему славянофилы настаивали именно на религиозной трактовке русской идеи. Для этого придется немного поблуждать в лабиринте философских концепций, где вместо Минотавра притаился призрак русского мессианизма.

Говоря о России как о богоизбранной стране, некоторые из поздних славянофилов отталкивались от концепции известного немецкого философа Освальда Шпенглера, провозгласившего «закат Европы» на рубеже ХХ столетия. Согласно этому мрачному германскому гению, все страны в своем развитии проходят две основные стадии: культуры и цивилизации. Первая стадия характеризуется бурным расцветом искусств, творческим горением и общим подъемом народной жизни. С политической точки зрения режим, в котором в описываемую эпоху существует страна, может быть как демократическим, так и деспотическим, но при этом очень слабым, без империалистических притязаний. Зато с переходом в стадию цивилизации функции государства гиперболизируются, и само оно становится сильным и агрессивным. При этом мертвеет творческая жизнь, искусство становится механическим и прикладным и переходит в разряд государственной пропаганды. Несмотря на внешний империалистический лоск, эта стадия знаменует медленное умирание этноса. Следом за эпохой цивилизации неотвратимо следует провал в пустоту, возврат к первоначальному хаосу и варварству.

В качестве хрестоматийных примеров культурной эпохи обычно приводят Древнюю Грецию до периода правления Александра Македонского, в качестве эпохи цивилизации – Древний Рим, особенно при цезарях. Но антиномию «культура-цивилизация» можно рассматривать не только в качестве хронологических отрезков некоего фатального процесса, но и как своего рода примитивную типологию. Действительно, есть страны, которые лучше реализуют себя на строительстве культуры, а есть те, кому доставляет удовольствие строить вавилонскую башню цивилизации. К первому типу в новейшей истории, к примеру, относятся Франция, Италия, Чехия, Польша и большинство республик Латинской Америки, ко второму – США, Китай, Япония… И существуют страны, которым в равной степени удается проявлять себе как на культурной, так и на цивилизаторской стезе. Такова Германия – страна поэтов, философов и фюреров. И такова, казалось бы, Россия.

В самом деле, Россия в последние века удачно сочетала в себе как великую культуру, так и великую цивилизацию. Ни одна страна в мире не обросла такой плотью территории и одновременно не прославилась таким количеством творческих гениев, как наша. На первый взгляд, ее блестящий путь полностью укладывается в схему Шпенглера: культура, цивилизация, варварство, смерть… При этом достаточно ясно, на каком именно отрезке этого пути мы сейчас находимся.

Но есть в мире страны, которые с большим трудом можно отнести к тому или иному типу. Куда, например, причислить погруженную в прекрасный медитативный сон Индию? Или древний Израиль? Или арабский Восток? Народы этих стран создали, в первую очередь, великие религии, которые тотально подчинили себе все остальные сферы. Государственность Индии всегда была очень рыхлой, а в Израиле в течении двух тысячелетий ее вообще не было. Что до культурного синклита Востока, он настолько тесно смыкается с религиозным, что фактически представляет с ним единое целое. Таким образом, в предложенной типологии «культура-цивилизация» можно нащупать третье звено: религия.

И тут мы возвращаемся к славянофильской концепции, которая тоже рассматривала Россию, прежде всего, как религиозное царство, из недр которого миру будет явлено какое-то откровение. Отмечали даже близость русского мессианского сознания и еврейского. Действительно, еврейский мессианизм тоже был окрашен в патриотические тона и также искал Царства Божьего на земле, как и русский. Маленький, презираемый римлянами народ, живущий в сожженных солнцем, неплодородных землях, вдруг возомнил себя богоизбранным и стал напряженно ждать прихода Сына Божьего – Мессии. Пророки предсказывали, что он придет и воцарится в стране как Царь Израилев, возвеличив тем самым Израиль среди всех земных народов. В славянофильской культуре роль Мессии отводилась уже не воплощенному в человеческом естестве Божеству, а России как таковой (недаром Андрей Белый рифмовал «Россия - Мессия»). Ей предписывалось взять на себя духовное лидерство во всем мире и повести остальные народы к Истине. Все правила мессианского жанра были при этом выдержаны: в России, по мысли славянофилов, существовал и народ-богоносец, и царь, только начинавший примеривать на себя корону верховного жреца.

В этом контексте понятно, чем же была Русская идея для славянофилов. Это была самая настоящая русская Библия, а все философы, писатели и поэты, свидетельствовавшие о ней - суть пророки ее. Россия, тем самым, причислялась к странам третьего типа, где доминирует не культурное или цивилизаторское начало, а религиозное. Славянофилы верили, что такие страны долго ждут своего часа, прежде чем заявить о себе в истории. «Звездный час» для мессианских народов, как правило, наступает на изломе мирового исторического процесса, когда прежние могущественные империи клонятся к упадку, а на смену им идет варварская очищающая волна. И тогда возникает «третья сила», которая вдыхает новую жизнь в старые цивилизации и смягчает сердца варваров. Так было с учением Иисуса Галилеянина, вышедшем на закате античности из провинциального Израиля. Такая судьба, по славянофильской логике, ожидала и Русскую идею, рожденную на провозглашенном Шпенглером «закате Европы» в таинственной России.

Число «три» вообще любимо в России: Третий Рим, третья сила, православный догмат Троицы… В начале ХХ века немалую популярность среди петербургских интеллектуалов получило и учение о «трех эпохах» средневекового философа Иоахима Фловского. Согласно этому учению, человечество в своем развитии проходит по трем ступеням: эпоха Бога-Отца, эпоха Бога-Сына и эпоха Святого Духа. Трем эпохам соответствуют три божественных завета: Ветхий, Новый и …еще ненаписанный Завет Святого Духа. Фловский даже брал на себя смелость создать этот Завет, но его идеи в официальном католичестве были признаны еретическими. Спустя несколько веков петербургские философы учили, что Завет Святого Духа суждено написать именно России. Насмешка истории в том, что вместо этого Россия подарила миру государственный атеизм и мировой пожар пролетарской революции.

 

Черновик, в котором расплываются буквы

 

Русская Библия написана, но она не читаема: буквы расплываются, идеи кажутся устаревшими. И главное, так и осталось непонятным, в чем же заключалась знаменитая Русская идея? В том, чтобы на правах третьей исторической силы объединить первые две: Восток и Запад? В том, чтобы, преодолев культурную и цивилизаторскую ступени, вывести человечество к третьей – религиозной? Но на основе чего? Особенность Русской идеи в том, что это только черновик идеи, некий косноязычный замысел, оставшийся недосказанным. Но мессианский заряд в русском народе был настолько велик, что, когда на броневик в Петрограде взобрался картавый интеллигент с бородкой, страна именно в нем увидела своего Мессию, а из его тусклого экономического учения сделала, как и было обещано, «новое христианство». С точки зрения славянофилов это был путь подмен, однако Россия пошла по нему, соблазнившись яркими, понятными каждому лозунгами – в противоположность туманным сентенциям салонных мудрецов.

Помнится, в романе Набокова «Подвиг» один из героев – кембриджский профессор Арчибальд Мун – хранил в своем кабинете мумию России. Не в буквальном, конечно, смысле – просто Мун относился к российской истории как к чему-то завершенному, умершему. Он любовался нашей страной как древнегреческой амфорой – в ней, как в раковине, пело древнее море, звучали умолкнувшие голоса. Похоже, Русская идея и есть такая амфора. Ее можно поставить на полку в каком-нибудь «музее идей» и просто любоваться. Или кто-нибудь все-таки решится сдунуть со старинной амфоры пыль?

 

 

 

Александр Дольский, поэт, музыкант:

 

- Как человек, много пишущий о России, могу сказать: Русская идея существует, но она неисполнима. Хотя в России - все возможно. Идея эта, как и идея Христа, прекрасна. Она заключается в честности народа и, главным образом, в честности правителей, в нравственности государства. Как писал Пушкин: «Закон, не соблюдаемый блюстителями оного, не имеет святости в глазах народа». Следовательно, правители должны первыми давать пример уважения к закону. Другое дело, что Россия почти всегда демонстрировала пример обратного. Какие бы у нас ни шли споры о судьбе страны, какие бы не сочинялись на эту тему ток-шоу, основная причина наших бед все равно остается неназванной. Это – безграничное хамство народа. Коммунизм, фашизм, комсомол, Ленин, Сталин – только частные случаи этого хамства.

 

Конечно, хамство распространено не только у нас. Современная Америка являет один из примеров величайшего хамства на международной арене – это я говорю, как человек, с юности влюбленный в американский джаз, американское чувство свободы. Но к американскому мессианизму, выраженному в наглости и беспардонности, в апеллировании к праву сильного, я отношусь отрицательно. С другой стороны, секрет процветания США в том, что эту страну основали бескорыстные и честные люди. Это урок всем нам. А у нас государство благоволит преступникам и ворам, потому, вероятно, что оно и само такое.

 

В России люди остро чувствуют свою униженность. Наши сегодняшние начальники тоже были когда-то унижены, и сейчас они в отместку унижают всех остальных. Воруют, принимают антинародные законы, посылают солдат на смерть, в Чечню. Я верю, что в армии, милиции, государственной элите есть честные и самоотверженные люди, но они окружены государственными преступниками и изменниками. Когда-то Сталин расстреливал миллионы людей, а сейчас и расстреливать не надо – люди сами вымирают от преступной политики Кремля. По сути, у нас сегодня есть только одно процветающее государство – это Москва. Остальная Россия брошена на произвол судьбы.

 

Яков Гордин, писатель, главный редактор журнала «Звезда»

 

- Идеи, которыми может руководствоваться общество, никогда не лежат в прошлом. Славянофильство, течение благородное, основанное людьми европейски образованными и европейцами по своему менталитету, было утопической реакцией на петровские реформы, расколовшие страну, и в силу своей утопичности не нашедшее серьезной поддержки ни в образованном слое, ни в народе. Чаадаев говорил, что когда Константин Аксаков ходит по Москве в русском платье, то народ принимает его за персиянина.

 

Сформулировать нашу общенациональную идею, органично воспринятую всем народом, не удалось даже таким гигантам, как Достоевский и Толстой. Более того, они стремились расширить свой идейный комплекс до масштабов мира.

 

Попытки сконструировать национальную идею всегда обращены в прошлое и потому неплодотворны. Московская идея Третьего Рима была идеей не национальной, а государственной. Лозунг Муссолини о возрождении древнего величия Италии был лозунгом не национальным, а партийным. Уваровская триада была попыткой сформулировать принципы объединения народа вокруг власти — не более того. Большевистскую идею мировой революции и построения коммунизма вряд ли можно считать идеей национальной.

 

Национальная религиозная идея, направленная на самоутверждение и противопоставленная окружающему миру, — всегда агрессивна и катастрофична. Мы видим это на сегодняшнем примере исламского радикализма.

 

Русская культура, русская историческая традиция глубоко своеобразны. Но резко индивидуальной ведущей идеи, принципиально отличной от французской или английской, в ХХI веке быть не может. Есть фундаментальные установки, на которые ориентировано общественное сознание, — это стремление создать жизненные условия, максимально благоприятные для развития творческих возможностей народа во всех областях. А это подразумевает благополучную, безопасную, духовно богатую жизнь.

 

Другое дело — фундаментальная задача, стоящая перед обществом в тот или иной период. Но это — предмет другого разговора.

 

Константин Черепанов, философ, журналист:

 

- Само словосочетание «русская идея» содержит два понятия – конкретное «русское», то есть все определяемое понятием Россия и абстрактное «идея», которое можно определить форму обобщения. Иными словами, русская идея – это то, что Россия привносит в человечество, то есть русская форма обобщения. Только с открытием русской формы обобщения, то есть русской формы мысли – русской идеи как философской и логической формы Россия получает возможность защищать свое самобытное содержание – но это с одной стороны, а с другой стороны – Россия получает возможность выражать во всемирной цивилизации свое содержание в русской форме.

 

Сегодняшнее положение дел (Россия во всемирной цивилизации) я определяю как интеллектуальное поражение России. Наши либералы, безоговорочно принявшие идеологию Запада и рынка, есть интеллектуальные пораженцы, которые неспособны защитить ни территорию России, ни ее искусство, культуру и науку, что мы и наблюдаем на протяжение последних пятнадцати лет. Современный кризис можно сформулировать как противоречие между конкретным (этническим) Востоком и абстрактным (цивилизационным) Западом, где всемирная унификация (глобализация) напрягает этническое содержание человечества. Именно эту проблему сейчас пытается решить президент Путин, который однако, на мой взгляд, не осознает положение России как интеллектуальное поражение и стоит на либеральной позиции, призывая к эффективности России и ее государства. Недавнее интервью Путина трем телеканалам свидетельствует о том, что Россия переживает содержательный кризис вследствие процесса всемирной унификации (об этом в частности его фраза о том, что коммерческие группы начинают распространять свое влияние на регионы).

 

Это интеллектуальное поражение мы потерпели в советское время, когда Россия противопоставила западным процессам индивидуального отрицания (капитализму) отрицание социальное (социализм).

 

Однако форма интеллектуального противостояния осталась прежней (западной), то есть отрицанию было противопоставлено отрицание же. И сегодня, когда мы приняли западную форму существования (рынок и либерально-индивидуальные ценности) мы тем самым полностью сдались на милость победителей – Запада и советский период истории человечества был объявлен ошибкой и выброшен на свалку.

 

Утверждение эффективности нашим президентом есть понимание эффективности в западной форме – как производство ради самого производства – денег, что означает лидерство в процессах унификации человечества – распада или дробления (дифференциации) народной общности, этнических территорий и региональных социумов. Попытка президента удержать единство страны и государства приводит к тому, что он вольно или невольно повторяет советский способ централизации власти, обладая однако, наименьшими возможностями для этого.

 

Именно русская идея как третья философская или логическая форма противопоставляет процессам отрицания – идею ГАРМОНИИ как синтеза центростремительных процессов Востока и центробежных процессов Запада. Таким образом, на вопрос «Для чего нужна русская идея?» ответ прост: для сохранения России и для сохранения всемирного человечества от смертельного противостояния двух духовных материков: центростремительного Востока (сельская цивилизация)  и центробежного Запада (городская цивилизация). В этом понимании русская идея обозначает Россию как третий духовный материк равный Востоку и Западу. А русская идея как философский и логический метод позволяет не только понимать Россию умом, но и строить ее совершенно сознательно и творчески во всемирной цивилизации, подавая народам и нациям пример творческого сосуществования внутри социальной территории русского народа и православного вероисповедания народов, наций и религий.

 

Дэвид Саттер, американский писатель-русолог, журналист:

 

- Я не думаю, что в данный момент Россия имеет какую-то «идею». Популярные в вашей стране лозунги «стабильности» или «сильной государственности» не являются идеей, а только отражают усталость социума и его потребность в спокойной жизни. Наиболее вероятным кандидатом на Русскую идею является русский национализм, в особенности, в той его части, которая предполагает особое предназначение России. Эта идея доминировала в России перед началом коммунистической эры, и она же оставалась популярной в советский период, когда официальной идеологией был марксизм-ленинизм. Однако русский национализм может вдохновлять лишь часть российского общества. Понятно, что среди представителей других народностей и в бывших советских республиках эта идея не будет пользоваться спросом. На мой же взгляд, Россия нуждается сейчас не в национальной идее, а в универсальных общечеловеческих ценностях.

 

(Опубликовано в еженедельнике «Тайный советник», №46 (125), 29 ноября 2004 года, стр. 18-19)

 

 Примечание: с критикой положений высказанных авторами данного круглого стола на страницах газеты (Александра Дольского, Якова Гордина и Дэвида Саттера)  можно ознакомиться в разделе "Монолог второй".

 

Поделиться своим впечатлением или мнением о материале Вы можете в гостевой книге "Авторского сайта Константина Черепанова", а задать автору вопрос или вступить с ним в полемику или дискуссию на форуме.